должны были ежеквартально предоставлять полный отчет о проведенных процессах. Эта тенденция сохранилась и при Фридрихе II.
Начиная с 1747-8 гг. все вотчинные суды были обязаны привлекать в качестве судей дипломированных юристов, прошедших университетскую подготовку. Таким образом, правотворчество было деприватизировано и возвращено в сферу государственной власти. Результатом стала постепенная стандартизация процедур и практики в различных вотчинных юрисдикциях.40 Эти тенденции были подкреплены деятельностью Берлинского камерного суда, высшего трибунала и апелляционного суда Бранденбурга. Роль Камерного суда в разрешении конфликтов между сельскими жителями и помещиками по всему Бранденбургу на протяжении длительного периода еще предстоит всесторонне проанализировать. Но среди отдельных дел, которым было уделено пристальное внимание, есть немало тех, которые демонстрируют готовность суда поддержать жалобы сельских жителей или остановить руку слишком ретивых юнкеров.41 Более того, доступ к этому суду стал проще во время правления Фридриха II, когда реформы, инициированные министром юстиции Самуэлем фон Коччеи, обеспечили более быстрое и дешевое апелляционное правосудие.
История споров между помещиками и подданными свидетельствует о впечатляющей способности к согласованным действиям, а также о сильном чувстве, как среди помещиков, так и среди безземельных аграрных работников, их обычных прав и достоинства. Мы видим это в спорах по поводу трудовых услуг, которые стали все более распространенными к концу XVII века, когда население начало восстанавливаться после Тридцатилетней войны и баланс переговорных сил между сельскими подданными и землевладельцами стал склоняться в пользу последних. Перед лицом требований о повышении трудовой ренты крестьяне демонстрировали слоновую память о привычных границах своих трудовых обязательств и твердую решимость не допустить навязывания новых и "незаконных" услуг.
Например, в 1656 году стало известно, что крестьяне в Пригнице отказываются платить налоги и выполнять трудовые повинности. Главари передавали из деревни в деревню записки с угрозами, что каждый, кто откажется присоединиться к протесту, будет оштрафован на три талера.42 В 1683 году, когда в поместье в округе Лёкниц в Укермарке к северо-востоку от Берлина разгорелся спор о трудовых повинностях, двенадцать крестьянских коммун объединились в трудовую забастовку против господина и даже составили совместную петицию курфюрсту, в которой высокопарно жаловались на "большие незаконные процедуры" управляющего ("grosser unverandtwordtlicher Proceduren").43 В письме, направленном в ответ на эти жалобы, администратор сообщал властям, что крестьяне его светлости отказывались выполнять свои обязанности, уходили из демесне, когда им вздумается, зимой приезжали только в 10.30 и приводили на ферму светлости только усталых животных и самые маленькие повозки. Когда управляющие лорда требовали от них приступить к работе, крестьяне избивали их или угрожали убить, накидывая косы им на шею. Поскольку спор так и не был разрешен, в последующие годы продолжались совместные выступления крестьян, поддержанные, судя по всему, местным пастором. Попытки властей разделить сопротивление, предложив каждой коммуне свою сделку, не увенчались успехом. Несмотря на появление войск и применение телесных наказаний к некоторым главарям, "движение" сопротивления продолжалось более десяти лет, поскольку крестьяне препятствовали попыткам лорда извлечь больше выгоды из подданных деревни. Здесь не было и следа от выхолощенного крепостного, чья воля была упразднена привычкой к покорности и послушанию. Когда во время уборки урожая 1697 года управляющий того же поместья стал подгонять кнутом одного из рабочих, другой рабочий, находившийся неподалеку, пригрозил ему косой, сказав: "Хозяин, сдержись, это не принесет пользы и не сделает тебя другом, мы не позволяем себя бить".44
Это была не единичная акция. В 1700 году в Пригнице, к северо-западу от Берлина, среди крестьян вспыхнуло региональное движение протеста, вызванное требованиями повышения трудовой ренты. Крестьяне продемонстрировали впечатляющую способность к самоорганизации. В жалобном письме местному дворянству отмечалось, что "простое крестьянство" "объединилось самым позорным образом", чтобы освободиться от податей и повинностей, и "исправно собирало деньги из дома в дом во всех деревнях [Пригница]". К огорчению благородных подписантов, правительство, вместо того чтобы просто арестовать и наказать зачинщиков, передало прошения крестьян на рассмотрение в Берлинский камерный суд. Тем временем не менее 130 деревень составили петиции с перечислением своих претензий. В этих документах речь шла о попытках юнкерского помещика восстановить устаревшие и незаконные трудовые повинности, такие как подвоз продуктов в Берлин, не компенсируя это другими обязательствами; также были жалобы на скрытое повышение зерновой ренты за счет введения более крупных мер зерна и жестокое обращение с некоторыми крестьянами, которых заковали в кандалы в недавно построенной помещичьей тюрьме.45
Что поражает в этом и других подобных протестах (примерно в это же время происходили крупные конфликты в Миттельмарке и некоторых частях Уккермарка46), так это способность к согласованным действиям и уверенность в высшей справедливости, которую демонстрируют многие крестьянские протесты. События такого рода упорядочивались скрытой коллективной памятью о методах протеста - участники "знали", как действовать, без подсказок. Немногочисленные подробные исследования подобных волнений также показывают, что крестьянам было легко заручиться помощью и руководством людей, не принадлежащих к их узкому социальному окружению. В ходе протестов в округе Лёкниц местный пастор помог сформулировать претензии сельчан на языке, который был бы понятен высшим властям - лорду и апелляционному суду. Во время восстания в Пригнице местный управляющий имением, образованный человек, пошел на значительный личный риск, помогая составлять прошения и писать письма для повстанцев.47
Даже в тех случаях, когда протесты крестьян не достигали своей цели и новые трудовые повинности взыскивались против их воли, существовали способы обойти помещика исподтишка. Самым простым было просто саботировать систему, выполняя трудовые повинности на минимальном уровне компетентности и старания. В письме от января 1670 года местный администратор Фридрих Отто фон дер Грёбен жаловался курфюрсту на низкое качество зимних работ, выполняемых крестьянами Бабица в Цехлинском округе: местные жители часто отправляли на работы своих детей, либо приходили на работу в десять-одиннадцать утра и уходили в два, так что за целую неделю (три дня) работы едва ли можно было отработать один полный день.48 В 1728 году майор фон Клейст, чья семья купила поместье Ставенов в 1717 году, жаловался своим крестьянам, что "в выполнении помещичьих услуг наблюдается много нарушений, поскольку некоторые люди приводят такие плохие упряжки лошадей, что не могут закончить работу, а другие работают так недобросовестно и непослушно, что ничего не успевают сделать". Соответствующее объявление было зачитано подданным перед манориальным судом, но некоторые из них не явились на зачитывание, и это не возымело должного эффекта.49 Имеющиеся данные свидетельствуют о том, что эта проблема была широко распространена в восточно-эльбских землях. В тех поместьях, где арендные соглашения не воспринимались как законные, открытые протесты были лишь отдельными пиками сопротивления в более широком ландшафте несоблюдения законов.50
Воздействие такого сопротивления на помещиков как экономическую элиту трудно оценить с
